Восстань, о Греция, восстань ...
Евгений Голубовский
Убежден, что своеобразие нашего города прежде всего связано с тем, что он вобрал в себя сто языков, сто наций, сплавил их в плавильном котле и явил миру чудо Одессы. Нет, это не значит, что нации здесь ассимилировались, напротив, они научились великому искусству жить в Одессе, жить свободно и достойно.
Подтверждение этой мысли я нашел в книге, которую в этом году Всемирный клуб одесситов, предприниматель Г. П. Мартов возвратили одесситам — в романе «Пятеро» Владимира Жаботинского. Как никто остро этот еврейский политический деятель ощущал и осуждал национальный гнет, но вот что он пишет о родном городе, который и стал главным героем этой замечательной книги:
Вид Одессы с моря, 1832 - Coloured copperplate, designed Slade A., engraving Clark J. - Slade A., Records and travels in Turkey, Greece etc., v.1, London 1832. - Athens, Collection Eu. Finopoulos«У людей, говорят, самое это имя Одесса — вроде как потешный анекдот. Я за это, собственно говоря, не в обиде: конечно, очень уж открывать свою тоску не стоит, но за смешливое отношение к моей родине я не в обиде. Может быть, вправду смешной был город: может быть, оттого смешной, что сам так охотно смеялся. Десять племен рядом, и все какие, на подбор живописные племена, одно курьезнее другого: начали с того, что смеялись друг над другом, а потом научились смеяться и над собой и надо всем на свете, даже над тем, что болит, и даже над тем, что любимо. Постепенно стерли друг о дружку свои обычаи, и отучились принимать всерьез свои собственные алтари, постепенно вникли в одну важную тайну мира сего: что твоя святыня у соседа чепуха, а ведь сосед тоже не вор и не бродяга; может, он прав, а может быть, и нет, убиваться не стоит».
Вот с этой мудростью, пришедшей, — подчеркиваю — с годами, прожила многонациональная, космополитичная Одесса свой золотой век. И каждый этнос внес в своеобразие города, в его красоту и обаяние свой вклад.
С какого же народа начать рассказ о многонациональной Одессе? Ответ подсказывает имя нашего города, в котором ощутили греческие корни. То ли в честь древнегреческого Одессоса назвала возводимый город Екатерина ІІ, то ли, как Одиссей, подарила это имя Де Рибасу, важно другое: древнегреческие поселения были на месте нынешнего Приморского бульвара. И нынешняя Одесса могла бы отмечать не 206 лет существования, а 2650 лет, как настаивает доктор исторических наук, профессор Андрей Добролюбский, утверждающий, что именно здесь был древнегреческий город Борисфен.
Кстати, и в Хаджибее, турецкой крепости, на месте которой выросла Одесса, жили, спустя 2300 лет, греки. В книге «Старая Одесса» Александр Де Рибас, рассказывая о штурме крепости 14 сентября 1789 года, рисует такую забавную картинку:
«Велико же было удивление грека Симона Аспариди, когда 14 сентября в день Воздвижения, к нему в кофейню вошли вместо турок, генерал де Рибас, а за ним блестящая свита русских офицеров... Аспариди вынес из своих погребов лучшее кипрское вино и душистую мастику для офицеров. А для солдат выкатил на площадь бочонок водки. И пошло веселье».
Так сквозь 210 лет приходит в нашу историческую память первая греческая фамилия — Аспариди. К счастью, не только в прошлом Одессы остались греки. Их пыталась выслать, уничтожить советская власть. Но депортировать всех не сумела. Месяц назад я подарил своему приятелю Леониду Липтуге книгу, изданную в 2000 году Облархивом, с фамилиями тех греков, кто основывал наш город. Среди них были и его предки.
Но вернемся к Клио — музе истории. Рассказывая о греках Одессы, я не забываю, что в первой половине 19-го века они были зачинщиками межнациональных конфликтов, но мне бы хотелось напомнить о дорогих именах — о создателе южнорусской живописной школы Кириаке Костанди, о талантливом композиторе Владимире Фемилиди, о поэте одесского «Юго-Запада», эмигрировавшем в годы гражданской войны в Париж, Перикле Ставрове. А какой мерой измерить вклад в расцвет города семьи Маразли...
Но история диктует уважение к хронологии. Греческая страница Одессы открывается именами борцов за освобождение Эллады от турецкого ига. Навсегда в историю новой Греции вошел наш город, так как здесь зародилась тайная организация «Филики Этерия» («Дружеское общество»).
Случайно ли, что в Одессе зародилось греческое тайное общество? Нет, закономерно.
Именно в Одессе, на Дерибасовской угол Екатерининской, там, где сейчас дом «Антарктики», существовало греческое торговое училище.
Именно в Одессе на сцене Городского театра состоялось представление греческой театральной группы, здесь, к примеру, ставилась драма Софокла «Филоктет», на премьере которой присутствовал граф Ланжерон.
Борьба за независимость Греции развернулась с 1821 года, но за семь лет до этого, в 1814 году, три греческих патриота, купцы Николаос Скуфас, Афанасиос Цакалов и Эммануил Ксантос договорились создать организацию для борьбы с османским игом. Члены тайного общества принимали Великую клятву.
The founders of Philiki Etaireia take an oath - Wood-cut, Work and donation of V. Falirea - Athens, War Museum, no. 747
«Александр Ипсиланти форсирует реку Прут» - Картина художника Питера фон Гесса (1792 - 1871)
Дмитрий Ипсиланти, руководитель организации «Филики Этерия»
Впоследствии руководство Этерией взял на себя офицер русской армии, адъютант царяАлександр Ипсиланти.
Сейчас в доме, в Красном переулке, где собирались члены Этерии, в реконструированном греками здании, расположились Фонд греческой культуры и музей «Филики Этерия». Соседство не случайное, оно отражает исторические реалии и связи.
В Одессе, в 1824 году Александр Пушкин написал: «Ничто еще столь народно, как дело греков...». Не понаслышке судил поэт — он был знаком с братьямиАлександром и Дмитрием Ипсиланти, рвался с генералом Михаилом Орловым
в Грецию, и если бы сбылись его намерения, мог бы оказаться там чуть ли не раньше Байрона. Но у Пушкина была другая судьба. Из глубины России продолжал он следить за событиями в Элладе. «Восстань, о Греция, восстань!» — писал он в 1829 году.
А в Одессе не только призывали к победе, но и материально поддерживали восстание. 1 августа 1821 года «Филики Этерия» стала «Греческой Филантропической Этерией Одессы», взяв на себя экономическую поддержку восстания.
Сегодня Греция колыбелью своей свободы считает Одессу, где впервые этеристы провозгласили лозунг «Свобода или смерть!».
Рождение Всемирного клуба одесситов совпадает по времени с выходом первого клубного издания — газеты 
В моей записной книжке — десятки фамилий одесситов, живущих и активно работающих в Нью-Йорке. Это и артисты, создавшие свой театр, как А. Краснопольский и Л. Котляр, это и писатели, как А. Львов и А. Гланц, это и журналисты, как В. Ярмолинец и И. Тикер, это и коллекционеры, как И. Дробачевская и И. Беккерман, это и художники Л. Межберг, И. Шенкер, Л. Дульфан, И. Зомб. Все они успешно вписались в «американский ландшафт», но, пожалуй, лишь об одном одессите я мог бы сказать, — человек, покоривший Америку.
А в июне 1990 года я писал в той же «Вечерней Одессе» об успехе керамиста (тогда уже живописца) в США, публиковал фотографию знаменитой актрисы Ванессы Редгрейв на выставке Ю. Горбачева (знала бы она, кто только не бывал в его подвальчике-мастерской на улице Кирова — и Алла Пугачева, и Зиновий Гердт, и Олег Табаков!).
В какой-то мере помогла фамилия. У всех тогда на устах было имя Михаила Горбачева. И Шеварднадзе обмолвился (недопустимая ошибка для дипломата), покупая работу Юрия, что это племянник Михаила Сергеевича. Сработало! Что и говорить, но долго работать не могло. Юрий мне показывал каталоги: и принц Чарльз выставлял акварели. Но их не покупали, хоть он из Виндзоров. И концерты брата Клинтона популярностью не пользовались, быть «родственником» — забава на час, а он хотел прийти и остаться навсегда.
И Горбачев, другой Горбачев, изобрел свой секрет «покорения Америки», неизвестный даже Колумбу: американцы нуждаются в радостном искусстве, в положительной энергетике. И сумел — на основе русского, индийского, еврейского фольклора создать свой, чуть наивный радостный стиль, всегда и везде узнаваемый, несущий людям ощущение игры и счастья. Да, это не Ремрандт, не Гойя, не Ван Гог… Нет проблем, есть только знак темы и искристая радость.